Правоохранительная реформа: старые-новые лица тянут страну в прошлое

Изменения в полиции и прокуратуре продолжаются более двух лет. Завершатся они еще не скоро, а к преобразованиям, которые уже состоялись, у общества есть вполне обоснованные претензии. Старые кадры пытаются удержаться на местах, руководство не всегда имеет целью внедрить качественные изменения в жизнь. И законодатели часто ставят палки в колеса. 

Пытки в райотделах, фальсификация производств, «бумажная» эффективность, коррупция и поборы, давление на бизнес, преследование политических оппонентов, вообще использования силовиков не по назначению — вот неполный список упреков, которые возникали в последние годы и до сих пор есть к силовым структурам. Особого расцвета и огласки такие тенденции приобрели во времена президентства Виктора Януковича: убийство Игоря Индило, преследование предпринимателя Дениса Олейникова за серию футболок с оскорбительными для Януковича надписями, рейдерские захваты предприятий и тому подобное.

Своего апофеоза перечисленные явления достигли во время событий Революции достоинства, когда работники милиции массово фальсифицировали дела задержанных протестующих, занимались подделкой протоколов о правонарушениях, давали ложные показания, превышали полномочия, незаконно задерживая людей и тому подобное.

Прокуроры же, в свою очередь, на основании уже сфабрикованных документов возбуждали уголовные производства, по которым активисты могли получить до 15 лет тюрьмы. Массовые же расстрелы поставили жирный восклицательный знак. Уровень доверия к правоохранительным органам в 2014-м, согласно данным опроса Института социологии НАН упал до рекордно низких 0,8%. Потребность срочных изменений была очевидной.

2015 года Верховная Рада принимает новый Закон «О Национальной полиции». В том же году в стране запускают патрульную полицию, которая приходит на смену ГАИ и патрульно-постовой службе. Анонсируется масштабная переаттестация стражей порядка и перезапуск системы. Медленно доверие восстанавливается. Не в последнюю очередь благодаря патрульным. Согласно данным социологической компании TNS по состоянию на февраль 2017 года Нацполиции доверяли 43,5% украинцев, патрульной полиции — 53% граждан. Однако власть этим не ограничивается.

Раздаются обещания изменить сам подход к работе: вместо того чтобы смотреть на не всегда объективные показатели раскрытых преступлений, планируют сосредоточиться на превентивной работе и отсутствии жалоб, анонсируют реформирования в сфере уголовных расследований, запуск новых структур, например КОРД тому подобное.

Однако прошел год, а сдвиги не слишком заметны. Бойцы Корда запомнились широкой общественности стрельбой в Княжичах, создание полицейских детективов до сих пор буксует, а те правоохранители, которые пришли не из системы, стали увольняться, мотивируя свои действия разочарованием. Мол, бумажно-отчетный подход к работе остался, вместо того чтобы предотвращать правонарушения полицейские занимаются производством протоколов и др. Активная общественность заговорила о провале реформы.

«На самом деле мы пока находимся где-то посередине. И в случае с реформой полиции, и в случае с прокуратурой. Почему сложилась такая ситуация? Потому что новое законодательство принято, однако большой вопрос, удалось ли реализовать потенциал этих законов. Особенно в полиции. Сейчас наибольший риск заключается в том, что если сменят руководителя Нацполиции, то он может за несколько месяцев подстроить систему под себя. Захочет, чтобы его структура нарушала права человека — будет нарушать. Захочет зацементировать систему коррупцией — зацементирует. Реформам не хватило обычного желания руководства. Похоже, что они не имели целью вообще их проводить », — убежден эксперт Центра политико-правовых реформ Александр Банчук.

Тяжелое расставание с полномочиями

Что касается изменений в прокуратуре, то до 2014 года Верховная Рада принимает новый Закон «О прокуратуре», которым предусмотрено лишение ее функций общего надзора, что является однозначным плюсом. Поскольку к тому времени прокуроры наравне с другими контролирующими структурами, например условной санинспекции, могли ходить на предприятия и проверять их. Фактически это был мощный рычаг влияния на бизнес, политических конкурентов и тому подобное.

Окончательно эту функцию у прокуратуры отобрали в 2016-м во время принятия очередных изменений в Конституцию. Кроме того, реформой предусматривалась передача функций досудебного расследования новому органу — Государственному бюро расследований. Также должно было состояться уменьшение штата прокуратуры и увеличение ее участков: создание местных прокуратур, для попадания в которые кандидаты обязаны были пройти конкурс.

На дворе 2017-й, Украина же дала Совету Европы обязательства реформировать прокуратуру еще в далеком 1995 году. Процесс еще не завершился. Не создано Государственное бюро расследований, до сих пор продолжается конкурс на должность главы ГБР и его заместителей. Хотя члены конкурсной комиссии в конце 2016-го прогнозировали, что уже в начале марта этого года можно будет увидеть высшее звено новой правоохранительной структуры.

«У прокуратуры есть следователи. Но Конституция предусматривала, что таких функций у нее не должно быть. В ноября 2015 года принят закон о ГБР. До 20 ноября этого года упомянутую функцию у прокуратуры должны забрать. Но очевидно, что сформировать Госбюро не успеют. Поэтому можно ожидать, что депутаты до 20 ноября примут изменения и продолжат переходный период. Основная причина такой ситуации в том, что ГБР довольно важная структура, имеющая возможность рассматривать производство по высшим госслужащим. И, кажется, в политикуме до сих пор не разобрались, кто должен занять кресло председателя ГБР», — убежден Банчук.

Если говорить об органах самоуправления, то еще при каденции генпрокурора Виктора Шокина состоялся съезд прокуроров, на котором сформировали квалификационно-дисциплинарную комиссию прокуратуры и Совет прокуроров. По принципам своей работы эти структуры чем то подобны  Высшей квалификационной комиссии судей и Высшему совету правосудия: именно к компетенции Совета и КДКП будут принадлежать назначения или освобождения прокуроров с занимаемых должностей, рассмотрение жалоб на них и тому подобное.

Однако и они заработали не сразу: приобретение ими полномочий отложили до апреля 2017 года. Впоследствии уже генпрокурор Юрий Луценко анонсировал аналогичный съезд, на котором прокуратура должна заново выбирать себе органы самоуправления. Хотя представители того самого Совета прокуроров выступали за доукомплектование, поскольку 3 из 11 членов занимали административные должности (членом Совета прокуроров может быть только рядовой прокурор). Неофициально же называли несколько иные причины, в частности нежелание отстаивать выбор, сделанный в 2016-м. Наконец, в конце апреля этого года Луценко заявил об успешном запуске самоуправления.

«Сейчас начинается радикальная реформа в системе управления органов прокуратуры в государстве. Ранее генеральный прокурор имел полномочия лично, самостоятельно назначать на должности и снимать любого. Теперь все меняется в соответствии с действующим законодательством с 15 апреля я потерял «диктаторские» полномочия по назначению», — заявлял Луценко журналистам. В то же время начала распространяться критика, что выбранные самоуправляющиеся структуры остаются довольно лояльными высшему руководству прокуратуры, потенциально оставляет ее инструментом в политической борьбе. Однако делать какие-то выводы пока рано.

«Сейчас против генпрокурора и его заместителя есть дисциплинарное производство за высказывания, которые нарушают кодекс этики прокуроров. По результатам рассмотрения мы увидим, насколько они зависимы или нет. В то же время независимость органов самоуправления выстраивается самым генпрокурором. КДКП должно быть особое юридической структурой с отдельными бюджетом и секретариатом, чего не произошло. И финансирование этого органа, рассматривающего жалобу на генпрокурора, зависит от воли генпрокурора», — замечает Банчук.

Витрина аттестации

Несмотря на все вышеперечисленные изменения, больше всего надежд, вероятно, таки возлагалось на переаттестацию и проведение конкурсов на занятие вакантных должностей. Едва ли не самым большим ожиданием от этого этапа реформы было обновление состава как полиции, так и прокуратуры. Хотя сразу следует отметить, что эти конкурсы не сопоставимы, хотя и происходили примерно одновременно. По итогам конкурса, состав местных прокуратур обновился примерно на 16%. Относительно аттестации в Нацполиции в прошлом году министр внутренних дел Арсен Аваков заявил, что с аттестацией среди высшего руководящего звена не справились 26% лиц, среднего — 14%.

В то же время история знает много примеров, когда определенные лица пытались обойти аттестацию и перебраться из милиции в полицию. Показательными были попытки обжалования самой аттестации в суде, попытки восстановиться в должности в судебном порядке, даже больше, примеры если не подделки документов, то обмана со стороны бывших силовиков, которые хотели бы занять новые должности в Нацполиции. Причина таких действий кроется не только в старой милицейской системе, которая пытается самовосстанавливаться, но и в законодательстве.

«Чтобы аттестация в полиции сработала, нужно несколько вещей. Первая — законодательная база. То есть при повторной аттестации она должна быть прописана так, чтобы не оставалось двусмысленностей и юридических коллизий. Вторая вещь — это администрирование и проведение аттестации силами внешних структур. То есть это должно быть временная или постоянная комиссия или общественная организация. Ни один аспект этой процедуры — от формирования списков до вызова на собеседование — не должен затрагивать уже имеющейся структуры МВД.

Как показал наш опыт, зацепки за чисто административные вещи помогли старой гвардии в конце концов перетащить аттестацию на себя. Например, ту же процедуру отбора членов комиссий, которая нигде не была зафиксирована», — рассказала член аттестационной комиссии Ольга Худецкая. Она добавляет: «Для качественной аттестации комиссии должны получать больший пакет документов на кандидатов. Он не должен быть поверхностным. То есть комиссии должны получить доступ к личным делам (чего не было), к жалобам на человека, которые подавались в прокуратуру или кадровой инспекции, доступ к делам, которые вело Управление внутренней безопасности по милиционерам. В общем нужен более широкий перечень документов».

Кроме этого, и в случае с Нацполицией, и в случае с прокуратурой представители общественности, которые оценивали кандидатов, замечали: комиссиям не хватало времени, чтобы качественно подготовиться к собеседованиям с аттестованными.

«Если говорить о подготовке, она была не на лучшем уровне. Не хватало документов и информации о кандидатах. Комиссии имели на руках только результаты тестирования, анкету и декларацию. Не было информации о внутренних расследование кандидатов, дисциплинарные взыскания и тому подобное. Нам приходилось самим собирать такие данные, помогала общественность.

Находили много негативной информации в интернете. Но мы были в таких условиях и в таких сроках, что не имели инструментов для того, чтобы понять, кто прав. Ибо человеку ставишь прямой вопрос, а он  рассказывает свою версию событий. И кому здесь верить: тексту в интернете или кандидату на должность?

Хотя, конечно, такая информация в определенной степени все равно учитывалась. Также бывало, что мы получали информацию, которую не могли озвучивать, но ее источники не вызвали у нас никаких сомнений, чтобы учитывать ее при принятии решения. Всегда ли мы делали правильный выбор?

Свою работу начали в конце октября 2015 года. Дедлайн был до 1 декабря этого же года. В день мы слушали 60 человек в течение 10 часов. И нужно понять, как человек излагает мысли, как он может управлять, какой у него опыт. И на все 15-20 минут. Так, каждый мог что-то не сказать, мы могли чего-то не спросить; кто-то мог что-то исказить в информации о себе, а мы могли принять неправильное решение. Но говорим о организаторские функции и административные должности: здесь также важны не только баллы за прохождение тестирования, но и управленческие навыки », — делится наблюдениями с Неделей один из членов конкурсной комиссии по отбору прокуроров, пожелавший остаться анонимным. Дедлайн был до 1 декабря этого же года.

В день мы слушали 60 человек в течение 10:00. И нужно понять, как человек излагает мысли, как она может управлять, какой у нее опыт. И на все 15-20 минут. Так, каждый мог что-то не сказать, мы могли чего-то не спросить; кто мог что-то исказить в информации о себе, а мы могли принять неправильное решение.  Но говорим о организаторских функциях и административных должностях: здесь также важны не только баллы за прохождение тестирования, но и управленческие навыки », — делится наблюдениями с журналистами один из членов конкурсной комиссии по отбору прокуроров, пожелавший остаться анонимным.

«Создается впечатление, что аттестацию хотели использовать как витрину.

То есть сделать ее формальностью, как с переаттестацией «Беркута» в 2014-м. И система не была готова к тому, что комиссии будут действовать публично, выносить проблемы наружу, докапываться до истины. Несмотря на то что нас ограничили во времени, доступе к документам, мы имели очень напряженный график, часть кандидатов удалось рассмотреть качественно и докопались до многого», — добавляет Худецкий.

Также стоит вспомнить и тему открытых списков. То есть людей, прошедших или которые провалили аттестацию. В сентябре прошлого года министр Аваков во время общения с журналистами пообещал, что списки аттестованных работников полиции могут частично открыть в конце сентября 2016-му. Впоследствии открытые списки обещали советники министра. Однако до сих пор получить полную информацию о тех милиционерах, которые завалили либо прошли аттестацию, довольно проблематично.

Что касается обновления состава прокуроров, мнения разнятся. Юристы, с которыми общались журналисты Тыжня, отмечают, что менять сразу более 50% прокуроров на людей не из системы неправильно, это может негативно отразиться на качестве их работы. Проблемой здесь, по их словам, не исключено, станет нехватка практических навыков применения Уголовно-процессуального кодекса. В таком случае, отмечают они, адвокаты смогут чисто по формальным причинам доказать недопустимость доказательств, предоставленных такими прокурорами и, как следствие, освободить потенциальных преступников от привлечения к ответственности.

К тому же неоднозначно относятся эксперты и к уменьшению штата. Источники в прокуратуре утверждают, что среднестатистический местный прокурор может одновременно вести от 150 до 250 дел, что отрицательно сказывается на качестве работы. Не в последнюю очередь такую ситуацию наблюдаем, потому что нет закона об уголовных проступках, который позволил бы разгрузить прокуроров. В то же время эксперты отмечают: имеющееся количество прокуроров великовато.

«Если оставлять практику работы прокуратуры, как есть, то не хватит не то что 11 тыс. нынешних прокуроров, но и 20 тыс. Так структура пользуется устаревшими методами в своей работе. Впрочем, в той же Германии, где население значительно больше, чем в Украине, количество прокуроров примерно 5 тыс. В Украине изменить ситуацию могли бы несколько шагов.

Во-первых, перевод основного массива прокуроров на места, где работы больше.

Во-вторых, применение способов для уменьшения процедур, определенных законом (соглашение о примирении, признание виновности и т.д.).

И в-третьих, электронный документооборот. Это упростит коммуникацию полиции и прокуратуры и высвободит для работы время, которое прокуроры проводят в очередях. Следует понимать: мы не можем тратить деньги на неэффективную систему, уменьшение и прокуратур, и прокуроров необходимо.

Однако нельзя утверждать, что аттестация в Нацполицию и собеседования в прокуратуру не имели положительных сторон. Например, во время конкурса на административные должности в прокуратурах рядовые работники имели шанс получить повышение без коррупционной составляющей. Члены конкурсных комиссий, с которыми удалось пообщаться, говорят, что были случаи, когда после собеседований такие кандидаты поднимались в своем рейтинге с конца в начало списка.

Поскольку, по их словам, тестирование не всегда могло быть объективным, ведь все имели возможности для подготовки и разное количество времени для этого. К тому же решение конкурсных комиссий было рекомендательным. По результатам собеседований на административные должности рекомендовали трех кандидатов, из которых руководство делало свой выбор. Как следствие — в Киеве почти каждый прокуратуру пришел «внешний кандидат» — человек, никогда не работавший в системе. В то же время в областях ситуация кардинально противоположная.

Что касается Нацполиции, то члены аттестационных комиссий отмечают: они получили возможность посмотреть на проблемы правоохранительной системы изнутри.

«На самом деле мы смогли увидеть, как все плохо. Да, мы понимали, что в правоохранительной системе творится ужас, но, даже несмотря на расстрелы на Институтской в феврале 2014-го, мы не могли представить масштабы этого ужаса. И расследование, и дальнейшие суды по делам Майдана доказывают этот ужас никуда не делся. Многие силовики, причастные к преступлениям во время Майдана, до сих пор работают в системе. В частности, те же люди, которые в свое время руководили титушками. Фактически милицейская система пытается защитить и сохранить своих людей», — говорит Худецкий.

Собственно, если оценивать реформы двух структур, то можно смело говорить, что они не завершены. Ведь старые кадры пытаются удержаться на местах, руководство не всегда имеет целью внедрить качественные изменения в жизнь. И законодатели часто ставят палки в колеса. Однако все те, кто принимал активное участие в аттестации и разработке изменений, могут и дальше следить за процессами и по возможности контролировать их, чтобы повлиять на систему, которая все еще опирается как может.

Автор: Станислав КОЗЛЮК, ТИЖДЕНЬ


Автор: Ирина Ермольева

Ирина Ермольева - самый молодой сотрудник STC TV, однако в нашу профессию она попала не случайно. И пусть она только еще заканчивает свой первый ВУЗ, мы видим, что ее ждет яркое будущее и профессиональный успех. Ссылки на другие его материалы вы можете найти на этой странице.


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *